Снимут ли в России свою «Игру престолов»
Обозреватель Царьграда Егор Холмогоров размышляет, в чем кроется секрет бешеной популярности псевдоисторического сериала у российских зрителей, и какой роман мог бы послужить основой для русской «Игры престолов»
Как стало известно на днях, съемки сериала «Игра престолов» завершены. Ожидается, что восьмой, заключительный, сезон выйдет на экраны в апреле 2019 года. А пока телесага продолжает триумфально шествовать по миру — так, «Игра престолов» получила 22 номинации на премию «Эмми».
Британский актер Кит Харрингтон, прославившийся благодаря этому сериалу, где он исполнил роль Джона Сноу, превратился в главного поставщика великосветских новостей этого лета. В июне свадьба этого потомственного баронета с Роуз Лесли, игравшей в сериале одичалую Игритт, все время повторявшую: «Ты ничего не знаешь, Джон Сноу», прошла в скромном фамильном замке невесты и едва не затмила по общественному интересу свадьбу принца Гарри с Меган Маркл.
И вот в июле именно Харрингтону выпала миссия официально объявить в своем Instagram, что съемки любимого миллионами зрителей телешоу закончены навсегда. Кто бы ни выжил к концу восьмого сезона, который, как сообщают, станет самым кровавым из всех, мы больше никогда не увидим ни Дейнерис, ни Джона, ни Тириона, ни Серсею, ни Арью. Никаких приквелов, сиквелов и спин-оффов. История закончена. Блистательный ансамбль актеров с нами прощается. Новый сериал, который, возможно, запустит компания HBO по фантастическим мирам Джорджа Мартина, будет отстоять от эпохи «Игры», по меньшей мере, на тысячелетие.
Почему у Серебренникова не получилось «Лето»
Как именно завершится сериал, можно только гадать. Создатели на сей раз предприняли беспрецедентные меры по обеспечению секретности: актеры работают только с электронной самоуничтожающейся копией сценария, реплики им в ухо подсказывает суфлер, снято несколько фальшивых финалов, чтобы никто не ведал, какой же будет всамделишным. HBO предприняла колоссальные усилия, чтобы летом 2019 года миллионы глаз были прикованы к экранам.
Хотя так ли уж необходима эта суета? В прошлом году на пресс-конференции в России Джордж Мартин, которого спросили о пресловутых «спойлерах», выразил свое удивление: первые четыре сезона сериал шел практически по тексту его книг. Мы точно знали, что Неда Старка казнят, Кейтлин перережут горло, а маленький мерзавец Джоффри умрет в муках от яда, даже таргариеновская тайна Джона Сноу была секретом Полишинеля.
Кадр из сериала «Игра престолов». Фото: globallookpress.com
В чем секрет успеха «Игры престолов»
Однако разве эта стопроцентная предсказуемость мешала с восхищением следить за тем, как именно будет воплощена в кино фантазия писателя?
Секрет «Игры престолов» кроется в изумительном сочетании двух факторов: богатый и сложный вымышленный мир, созданный в книгах Мартина, и исключительная по качеству и выдумке работа создателей телешоу. Не будь первого обстоятельства, не опирайся фантазия сценаристов на жесткий каркас авторского замысла, сюжет бы развалился и погряз в противоречиях так, как на наших глазах погрязает великолепно начинавшийся «Мир дикого Запада».
Писателю удалось изобрести не только увлекательный вымышленный мир, напоминающий европейское позднее Средневековье, но и создать одну из лучших в мировой литературе систему персонажей, необычайно богатую и разветвленную, но организованную по толстовской методе из «Войны и мира» в наделенные особенным характером семьи. Мы запоминаем десятки персонажей и ухитряемся не путать даже почти однофамильцев: Талли, Тарли, Тартов и Тиреллов.
Куда провалился Хан Соло
Мартин оказался и неистощим на выдумки, сочинив, по сути, «последнюю фэнтези», в которой присутствует все, что только возможно в этом жанре: волшебство и магия, интриги, перевороты, тайные убийства, масштабные сражения на суше и на воде, осады городов, марши через заснеженные пустоши, хмельные пиры, шумные рыцарские турниры, расшитые золотом гербы и разукрашенные эпитетами баллады, охоты и бордели, свадьбы и похороны, эпидемии и живые мертвецы, орден академических ученых и орден фанатиков-самоистязателей, ну и, конечно, драконы. Все сразу и все такое вкусное, поданное с большим талантом и тщательностью отделки.
Разумеется, литература гораздо сложнее сериалов, поэтому от сезона к сезону авторский замысел Мартина выхолащивался сценаристами и скуднел: исчезли важные персонажи, такие как Кейтилин Старк, восставшая из мертвых и превратившаяся в Бессердечную. Полностью потерялась центральная философская идея книг: орден мейстеров во имя разума и контроля убил магию, воплощенную в драконах, извели самих драконов и волшебную династию Таргариенов и тем самым открыли путь сперва братоубийственной войне, а затем — новому пришествию Ночи и белых ходоков.
Кадр из сериала «Игра престолов». Фото: globallookpress.com
Вместо этого в сериале стало много феминизма и гей-пропаганды, расцвел настоящий культ кастрации — причем в сезоны, не опирающиеся на мартиновские книги. Ощутимо воздействуют на «Игру» текущие политические ветры: то альянс женщин отсылает к Хиллари Клинтон, то у королевы Серсеи прорезаются интонации Трампа. Нет никакой уверенности в том, что в будущем сезоне женщины не начнут бороться с «харассментом» вместо белых ходоков.
Но в целом успех «Игры» — это опора на литературу очень высокого качества.
Однако не только. Мало ли мы знаем великолепных увлекательных книг, так и не нашедших адекватного киновоплощения? Здесь же задача была практически нереальной — показать выдуманное Мартином сложное волшебное Средневековье, где будут и роскошные города, и экзотичные кочевники, и драконы, и стена изо льда. Причем не уложиться в девять часов, как во «Властелине колец», а показывать этот мир сезон за сезоном, не наскучив и все время вводя что-то новое.
Страх и ненависть к «этому народу». Лабиринты «Кинотавра»
Мир, продуманный до мелочей
Работа над «Игрой» войдет во все учебники по киноискусству как пример тщательного подхода к конструированию воображаемой среды. Создатели сериала подобрали десятки великолепных локаций, где проходили съемки, охватив Европу и Африку. Однако снятые в этих локациях сцены достраивались компьютерной графикой — именно так возникли и Винтерфел, и Королевская Гавань, и Браавос, и Миерин. Фактически «Игра престолов» стала образцом интеграции традиционного кино и компьютерной анимации, что чрезвычайно расширило границы возможного в этом жанре.
В настоящую индустрию превратилось производство костюмов, каждый из которых разрабатывался с особой тщательностью и вниманием к деталям. Скажем, Кейтилин Старк происходила из рода Талли, символом которого является рыба, и вот создатели костюма украшают ее воротник маленькими рыбками, хотя подавляющее большинство зрителей этого наверняка даже не заметили. «Глубина» созданного в сериале мира гораздо больше, чем может воспринять большинство аудитории, именно поэтому «Игра престолов» кажется настолько настоящей и живой, лишенной театральных условностей посредственных сериалов, рассчитанных на «как-нибудь прокатит». Случаи, когда «ус отклеивается», конечно, есть, но их можно пересчитать по пальцам.
Видно, что создатели этого шоу работали, старались и страстно желали успеха. Композитор Рамин Джавади благодаря «Игре» снискал славу настоящего музыкального гения, причем видно, как его мастерство растет от сезона к сезону. Если в начале фильма он был скорее удачливым мелодистом, то в 6-м сезоне он показал себя как очень оригинальный композитор, а в 7-м — как талантливый полифоничный симфонист.
Кадр из сериала «Игра престолов». Фото: globallookpress.com
Наконец, исключительный подбор актеров — один из лучших и уж точно самый грандиозный актерский ансамбль в истории кино. В нем практически нет слабых мест и лишних людей. Причем технология в данном случае оказалась важнее личных дарований: нельзя сказать, что Кит Харрингтон или Эмилия Кларк — сверходаренные актеры, но каждый оказывается в свое время на своем месте, в нужном костюме и гриме, с точной репликой, и все вместе они блистают и оказываются стопроцентно убедительны. А некоторые создали такие образы, что сами от них страдают, как Иван Реон, которому в реальной жизни регулярно достается за Рамси Болтона.
Критики сериала зачастую утверждают, что его высокие рейтинги объясняются зашкаливающим уровнем жестокости и непристойности: бордели, разврат, содомия, непрерывные изощренные убийства. Несколько лет назад появился даже шутливый рекламный ролик: «Это не порно, это HBO». В самом деле, клубничкой «Игра» перегружена, а сцены жестокости порой невыносимы. Причем уровень непристойности явно превышает тот, что был задан в книгах Мартина, в которых, скажем, никакой содомии в явном виде не упоминается, а жестокости войн и казней не столько смакуются, сколько должны вызвать пацифистское отторжение войны.
Страх и ненависть в Каннах
Однако жестокостей и смертей в любой шекспировской трагедии ничуть не меньше. А любая средневековая хроника изобилует такими отвратительными подробностями, до которых «Игре» далековато. От порнографии лопается Интернет, да и множество фильмов с куда более откровенными сценами не привлекли и сотой доли внимания, доставшегося этому сериалу. По-настоящему впечатляют в «Игре» как раз линии, связанные с традиционной моралью: например, история девочки Сансы, которая из-за гламурных фантазий о рыцарях и принцах предала свою семью и обрекла и родных, и всю страну на кровавую бойню.
В истории Ланнистеров интересен не инцест, а разрушение великих амбиций гордой семьи избалованностью и ограниченностью. Именно такие архетипичные общезначимые сюжеты с понятной моралью и тащат на себе конструкцию этой эпической истории, а непристойности играют лишь роль перца, который кого-то привлекает, а кого-то — наоборот.
По сути же, «Игра» пленяет зрителя как раз престолом. Это жестокая, романтичная и реалистичная сказка о мире традиции, где есть короли и королевы, дворяне и монахи, где священство может покарать за блуд даже монарха, где верность изгнанной династии может стать побудительным мотивом для действия (у Мартина, впрочем, этот мотив, в котором главный шпион Варис действует как убежденный монархист, выражен еще сильнее), где новое, более рациональное и человеческое отнюдь не является более прочным и ценным, нежели древнее, чудесное и традиционное.
Кадр из сериала «Игра престолов». Фото: globallookpress.com
Беда, конечно, в том, что, создавая свой фантастический мир, Джордж Мартин практически изгнал из него криптохристианские мотивы, характерные для «Нарнии» Льюиса, «Властелина колец» Толкиена и даже для романов Роулинг о Гарри Поттере. Никакой религиозной реальности, соотносимой с христианством, в его квазисредневековом мире нет. Есть похожая на католическую церковь Семерых, но вот Евангелие в этом мире не проповедуют, о крестной жертве Бога никто не слышал. А потому, когда герои «Игры» периодически поступают так, как могут поступать только представители христианской цивилизации, это выглядит несколько абсурдно. Но в целом многие любимые нами герои — от Тириона до Арьи — живут в парадигме злого добра: мы им сочувствуем, но, если проанализировать их поступки объективно, они окажутся настоящими монстрами.
Уловимые мстители
И на этом, морально-религиозном, этаже восприятия «Игра престолов» не может не показаться проектом, сопряженным с колоссальной нравственной опасностью, впрочем, отчасти снимаемой тем, что создатели сериала засушивают многие мартиновские идеи, спрямляют конфликт «под Толкиена», превращая его в борьбу жизни и смерти, организованного побатальонно добра с таким же организованным злом.
Дмитрий Балашов — русский Джордж Мартин?
Самое печальное с «Игрой престолов» — конечно, то, что наш русский зритель опять живет полностью погруженным в западную кинематографическую, моральную и идейную повестку, квинтэссенцией которой является этот сериал. Ничего сравнимого своего у нас нет и пока не предвидится, хотя ничего невозможного тут нет.
Первым условием успеха «Игры» была добротная литературная основа. У нас такая основа есть — это цикл романов писателя Дмитрия Балашова «Государи Московские». Вышедший на два десятилетия раньше романов Мартина, в 1975 году, «Младший сын», посвященный борьбе за власть сыновей Александра Невского, отличался всеми теми чертами, которые так пленяют в творчестве американца: эпическим историческим размахом, тщательной проработкой деталей, широкой географией событий, педантично выписанным материальным миром, обычаями и нравами, яркими персонажами, хитроумными интригами, жестокостью, масштабными битвами — пожалуй, лучшими средневековыми битвами во всей большой литературе. Для большинства балашовских персонажей, прежде всего для московских и тверских князей, характерна та самая неоднозначность, которая придает шарм мартиновским. Если бы Балашова переводили на другие языки, Мартина обязательно обвинили бы в подражании ему.
Русский писатель Дмитрий Михайлович Балашов. 1998 год. Фото: Александр Овчинников / ТАСС
Но у русского писателя было то, чего у американца нет и быть не может, — страстная борьба идей, ярко показанная духовная сила Православия, сосредоточенная в фигуре преподобного Сергия и святителя Алексея Московского, стремление героев к единству Руси, к ее историческому величию и самостоятельности. То есть, давая читателю все те же сильные эмоции и богатый сюжет, который он находит у Мартина, Балашов дает еще и то идейное содержание, которое нужно именно для нас. Если бы можно было представить перенос эпоса Балашова на экраны методами «Игры престолов», то ни о чем лучшем и мечтать было бы нельзя, думаю, что этот проект затмил бы западный оригинал.
Однако готов ли наш кинематограф к чему-то подобному по финансовым ресурсам, по профессионализму, по технике? Увы, совершенно нет. Мы наконец-то научились делать добротное продюсерское кино без излишнего режиссерского ячества, начали осваивать хорошую компьютерную графику. Но представить себе наш сериал с такой тщательностью проработки деталей костюма и реквизита, с такой простроенностью диалогов и продуманностью кадров, с такими нюансированным подбором актеров, увы, невозможно. Видны попытки уйти от былого убожества, видно старание: проекты, от которых ждали полного позора, как от сериала «Золотая Орда», получились на крепкие 3+. Но по сравнению с «Игрой» все это пока вызывает лишь слезы.
Остается одно — учиться, учиться и учиться у западных телевизионщиков их мастерству и не забывать родной литературной основы. Она у нас уже есть, и если придет момент, останется со всем старанием перенести ее на экран. И тогда, быть может, из этого получится нечто большее, чем «Игра».