Белоусову бросили вызов. Экс-"аппаратчик" заявил о большой ошибке генералов. Американцы уже всё поняли. А мы?

В правильном ли направлении сегодня развиваются наши армия, флот и военно-научная мысль? На те ли программы вооружений выделяются деньги? И в курсе ли общество и политическое руководство страны о реальной ситуации в вооружённых силах и оборонно-промышленном комплексе? На эти вопросы в интервью Царьграду ответил бывший военный Михаил Петров (фамилия изменена), служивший в своё время в Центральном аппарате Вооружённых сил.

На вопрос с подвохом, а в курсе ли он сам, в каком состоянии наш ВПК, Михаил ответил просто:

Я всю жизнь занимался военно-техническими вопросами. И сейчас продолжаю работать в экспертных группах, поэтому не совсем отстал. Секретную информацию в нашем разговоре использовать не буду, только ту, которая уже проходила в открытых источниках.

Лучшее оружие для вчерашней войны

ЦАРЬГРАД: В чём причина вашей тревоги?

МИХАИЛ ПЕТРОВ: В прошлом году комиссия конгресса США подготовила доклад о том, что война на Украине показала необходимость срочно пересмотреть подходы к военным инновациям, к военному производству и всей существующей системе вооружений. И, по некоторым сведениям, они уже начали их серьёзно менять. А у нас, как мне видится, позиция другая: "Всё замечательно. Запад напуган нашей мощью. Наш ВПК работает в 3 смены и выпускает снарядов и танков в разы больше, чем Америка и Европа".

— Вы с этим не согласны?

— Я считаю, что мы отстаём. Системы вооружения, на которые мы опираемся, не справляются с сегодняшними угрозами. Это убедительно показала Ирано-израильская война. Иран опирался на примерно такие же системы и вкладывал огромные ресурсы в оборону. Произвёл очень много баллистических ракет. Мне приходилось видеть, как взлетают такие ракеты: впечатляющее зрелище — море огня. И чисто психологически это внушает уверенность обладателям такого оружия. Так было, наверное, и с военно-политическим руководством Ирана. Возможно, оно искренне надеялось что Израиль разбежится после того, как по его территории бабахнут несколько сотен ракет. Но этого не случилось.

У Ирана была довольно приличная система ПВО. Но эта система не сработала, потому что была неустойчива к масштабному превентивному нападению, которое предусматривается американской военной доктриной.

В первые же дни большое количество ракетных установок Ирана были выведены из строя. Ирано-израильская война показала, что средства ПВО должны быть малогабаритными и сетевыми. Мне кажется, у нас это до сих пор не осознано. По-прежнему звучат заверения, что у нас лучшие средства ПВО в мире. Да, лучшие, но в современных условиях они уже не справляются.

— Лучшее вооружение для вчерашней войны?

—  Даже для позавчерашней. Надо срочно делать выводы из последних событий. Чтобы под аккомпанемент разговоров о том, что у нас есть "Орешник", не оказаться примерно в такой же ситуации, как Иран.

Генералам виднее? Не факт

— Россию будут атаковать примерно так же, как Иран?

МИХАИЛ ПЕТРОВ: Это может быть очень похоже. О чём свидетельствует недавняя атака на наши стратегические аэродромы. Там ведь ничего серьёзного не нападало. Но история вышла весьма плохая. А могла быть намного хуже. Один грузовик не доехал — взорвался, в другом мужики камнями дроны забросали. А что если будет применён арсенал других, более современных и смертоносных средств? Например, тактическое ядерное оружие? У нашей страны, кроме политического предвидения и разведки, должен быть щит, адекватный мечу. Можно не сомневаться, что нападение на Россию будет внезапнее и намного мощнее, чем нападение на Иран, которое мы наблюдали. Но понимают ли до конца в обществе и в политическом руководстве, в каком состоянии находятся наши щит и меч?

Многие хоть и видят, что ситуация непростая, но верят, что политики и военные всегда "держат руку на пульсе" и, если что, справятся с возложенными на них задачами, хотя опыт СВО позволяет скорее в этом усомниться. Иногда можно видеть, как по телевизору на ток-шоу вполне адекватные и умные аналитики, если речь заходит о каких-то военных вопросах, делают оговорку: "Я, конечно, не военный эксперт, генералам виднее". Это принципиальная ошибка. "Война слишком серьёзное дело, чтобы доверять её военным". Эти слова приписывают то Черчиллю, то Талейрану. Я, как человек, послуживший, с ними согласен. Военные должны выполнять поставленную задачу, иногда они это делают самоотверженно — жизнью рискуют. Но генералы тоже могут нести ахинею и не разбираться в военно-технических вопросах.

И в том числе люди в лампасах привели ситуацию к тому, что Россия вступила в войну с коллективным Западом недостаточно подготовленной.

Хотя до этого стране говорили: "Смотрите, какое у нас замечательное оружие! Какой у нас красивый парад!". А теперь говорят: "Смотрите, как наши вертолёты замечательно на кабрировании стреляют НУРСами!"

ФОТО: Дроны в контейнере перед атакой на русские аэродромы. Скрин с сайта TOPCOR.RU

Военно-полевое расточительство

— А с кабрированием что не так?

МИХАИЛ ПЕТРОВ: У нас раньше по ТВ любили показывать, как наша штурмовая авиация — вертолёты и самолёты Су-25 — применяет на СВО по противнику неуправляемые ракетные снаряды. Они заходят на горку (что и называется кабрированием) — и в этот момент выстреливают НУРСами, которые летят по баллистической траектории. Это делается, потому что близко к переднему краю штурмовая авиация подлететь не может из-за вражеских средств ПВО. Попасть таким способом неуправляемыми ракетами во что-либо очень трудно. Значительные ресурсы тратятся на содержание такой штурмовой авиации, стреляющей в "молоко". И в то же время у нас не хватает денег на разработку дронов, связи, средств РЭБ.

ФОТО: Вертолёты Ка-52 "Аллигатор". Фото: Bulkin Sergey/Global Look Press

—  Можете ещё привести примеры такой расточительности?

— На стрельбу НУРСами штурмовой авиации похожа стрельба танками с закрытой позиции — откуда-нибудь из-за леса, из-за бугра — только бы враг не увидел. Вообще-то, танк разработан и пушка у него сделана гладкоствольной для другого — чтобы поддерживать пехоту в бою и стрелять с большой скоростью прямой наводкой на расстояние в километр. И основной боеприпас у него — бронебойный подкалиберный снаряд, такой ломик вольфрамовый (иногда у американцев урановый). Он летит на огромной скорости — 1500 и более метров в секунду и пробивает броню. На нынешней войне этот снаряд практически не применяется, танки стреляют в основном осколочно-фугасным снарядом, который для них, скажем так, второстепенный. Эффективность стрельбы артиллерии фугасными снарядами при грамотной организации многократно выше, чем из танка. Но стрельба из танка многократно дороже. Потому что современный танк стоит приблизительно 300 млн рублей. И выстрел из него тоже достаточно дорогой, а живучесть ствола достаточно низкая — из-за создающегося в нём огромного давления.

"Палить" эти стволы и стрелять из них фугасными снарядами с закрытой позиции — это как забивать гвозди микроскопом.

Хотя и лучше, конечно, чем стрелять с закрытой позиции из пистолета. Но какой смысл выпускать танки в три смены — в несколько раз больше, чем все вместе взятые страны НАТО, если использовать их таким образом? К тому же танки сегодня легко сжигаются дронами, которые в сравнении с ними стоят копейки.

ФОТО: "Армата" до фронта так и не доехала. Коллаж Царьграда

Выпускать танки и корабли выгоднее, чем дроны и рации?

— У нас есть перспективные программы вооружений. Насколько они адекватны сложившейся сейчас ситуации в военном деле? Может, от каких-то из этих программ нужно срочно отказываться и переходить на другие?

МИХАИЛ ПЕТРОВ: На всех сравнительных таблицах вооружений армий разных государств, которые у нас публикуются в военных источниках, есть самолёты, вертолёты, танки, артиллерийские орудия, корабли, подводные лодки. Но вы когда-нибудь видели в этих таблицах носимые радиостанции? Подразумевается, что они — нечто само собой разумеющееся. Но бойцы на СВО в один голос жалуются на связь.

Казалось бы, на четвёртом году войны уже можно было осознать её роль и серьёзно в неё вложиться? Но основные усилия корпораций и государства — триллионы рублей — идут на танки, самолёты, корабли. На связь деньги тоже идут, но, грубо говоря, не триллионы, а миллиарды. Выпуск радиостанций в количественном выражении тоже серьёзно вырос. Но проблема ещё в том, что часть этих миллиардов тратится неэффективно — закупаются дорогие устаревшие радиостанции, потому что не удосужились разработать лучше. Танков у нас было и так больше всех в мире, а хороших радиостанций, обеспечивающих помехоустойчивость и скрытность в работе, не хватало. И поэтому наращивать их выпуск надо не в 10, а в 100 раз. И не плохих, а хороших. Убеждён, при жесткой постановке вопроса проблема со связью вполне разрешима.

— Танки и самолёты делать выгоднее?

— Конечно, для бизнеса это страшно выгодно, потому что страшно дорого. Плюс конструкции танков и самолётов, в отличие от хороших радиостанций, уже разработаны. Танки могут производить только крупные корпорации, а "мелочёвкой" вроде раций, если включить нормальную конкуренцию, бросятся заниматься все.

Перекосы складываются ещё и из-за глубокого непонимания обществом реалий современной войны. У гражданского человека, даже у грамотного аналитика и политика, существует стереотип о том, что война — это танки, пушки, самолёты. А современная война — это дроны, разведка, связь, РЭБ.

Хороший дрон не сделать в гараже

— Производство дронов у нас ведь наращивается.

МИХАИЛ ПЕТРОВ: Дроны могут быть разные. "Герани" работают в дальнем тылу врага, и они все же достаточно дороги. Ну а на передовой используются беспилотники, собранные из китайских комплектующих для выпуска воздушных игрушек. Считать их потолком совершенства — ошибочная стратегия. Их массовое боевое применение — вынужденная мера, потому что эти "игрушки" сейчас на СВО лучше работают в ближнем бою, чем танки и самолёты. Но, конечно, любая военная система должна быть специализированной.

Хорошие боевые дроны сложно сделать в гаражах, они должны массово выпускаться на предприятиях ВПК.

В США это уже осознали и назвали ключевые проблемы в текущем подходе к производству оружия:

1) чрезмерный акцент на сложные и дорогие системы вооружений;

2) увеличение сроков разработки и внедрения новых видов вооружений;

3) ограниченная гибкость оборонной промышленности.

И, по некоторым данным, американские корпорации уже начали прежние подходы менять, хотя им тоже, конечно, хочется делать какую-то одну огромную систему вооружения, которую можно загнать военным и обогатиться.

Все три вышеприведённых тезиса относятся и к нашему ВПК. Но в данный момент ими плохо воспринимаются. Мне объясняют: "Всё бесполезно. Наши госкорпорации и олигархи, выпускающие оборонную продукцию, на смену парадигмы вооружений не пойдут, потому что существующая парадигма для них крайне выгодна".

— А на что им пришлось бы пойти? Вкладывать деньги в проектирование, в другое оборудование, в обучение кадров?

— В том-то и дело, что речь не идёт о переходе с луков и стрел к огнестрельному оружию. Не всё, но многое можно начинать делать уже прямо сейчас, при существующих технологиях. Сейчас многое не делается просто потому, что неверно расставлены приоритеты. Грубо говоря, вместо одного танка можно закупить несколько тысяч помехоустойчивых радиостанций и этим принести гораздо большую пользу фронту.